Форум » История » Оставление Сызрани и Самары » Ответить
Оставление Сызрани и Самары
Роман: А.А.ПетровОставление Сызрани и Самары Народной армией Комуча(20 сентября-20 октября 1918 года)Оставление Самары относится к числу трагических страниц в истории Белой борьбы на Волге в 1918 г., но также – и к числу наименее изученных военных операций. Для белых это было тяжелое поражение, но и красные провели эту беспроигрышную, по сути, операцию достаточно бездарно, дав возможность разбитой Народной армии Комуча и 1-й Чешско-Словацкой (в дальнейшем – Ч.-С.) стрелковой дивизии выскользнуть из смыкающейся ловушки. Красным не удалось даже серьезно помешать эвакуации Самары, хотя последняя и носила хаотический характер. В результате на восток было вывезено огромное количество ценного оборудования. Большая заслуга в таком развитии событий принадлежит Генерального Штаба (в дальнейшем – ГШ)полковнику Федору Евдокимовичу Махину. Он был назначен командующим всеми войсками Народной армии Самарского района 5 октября, когда падение Самары было уже предрешено. В условиях потери боеспособности большинством белых и чешски частей ему удалось «протолкнуть» всю массу отходящих эшелонов за ст. Кинель и организовать оборону на Бузулукском направлении. Детально рассмотреть эти события позволяют полевые книжки полковника Махина, хранящиеся в Российском государственном военном архиве1. Ко второй половине сентября 1918 г. для белого командования Поволжского фронта (главнокомандующий – генерал С. Чечек, начальник полевого штаба – ГШ полковник С.А. Щепихин) обстановка в районе Сызрани и Самары резко ухудшилась. Казань и Симбирск были потеряны, хотя в районе последнего еще продолжались ожесточенные сражения между Симбирской дивизией красных(начдив – Г.Д. Гай) и группой войск ГШ полковника В.О. Каппеля. При этом Каппель прикрывал направление на Бугульму – Чишмы – Уфу и не мог оказать непосредственную помощь Самарскому району. С другой стороны, на южном фланге, отряд полковника Ф.Е. Махина вынужден был оставить Вольск и Хвалынск и начать отступление в район Сызрани. Таким образом, Сызранско-Самарский район представлял собою «выступ» Поволжского фронта белых и был открыт для ударов с севера, с запада и с юга2. Если учесть резкое усиление, как количественное, так и качественное, красных войск на Восточном фронте, запаздывание и ошибки, допущенные при формировании частей и соединений Народной армии Комуча, и значительное падение боевого духа в чешских частях, то становится очевидным, что шансы на удержание Сызранско-Самарского района у белых были минимальны. 14 сентября 1918 г. командующий 1-й армией красных М.Н. Тухачевский отдал приказ об общем концентрическом наступлении войск армии на Сызрань, с последующим развитием удара на Самару. Пензенская и Инзенская дивизии его армии наносили удар с запада; с севера их должны были поддержать частью сил Симбирская дивизия Гая и красная Волжская военная флотилия. С юга удар наносили временно переданные из состава 4-й Красной армии (командарм – Т.С. Хвесин) Вольская дивизия и Вольский отряд кораблей Волжской военной флотилии. Всего в наступлеении было задействовано до 16 000 штыков и сабель, 61 орудие, 263 пулемета, 7 вооруженных пароходов, 1 плавучая батарея, 7 бронеекатеров3. Одновременно вверх по левому берегу Волги от Николаевска на Самару должна была наступать 1-я Самарская дивизия 4-й армии (начдив – С.П. Захаров). По свидетельству И.В. Кутякова (командовавшего бригадой в этой дивизии), в ней насчитывалось до 13 000 бойцов, кроме того, в ходе операции на Самарское направление было переброшено еще до 6000 бойцов4. Силы белых на 20 сентября 1918 г. были разделены по направлениям следующим образом5. В Сызранском районе действовала группа чешского полковника Вацлава Петржика, включавшая в себя по одному батальону 4-го и 9-го Ч.-С. стрелковых (в дальнейшем – стр.) полков и один эскадрон 1-го Ч.-С. конного полка. Из частей Народной армии ему были подчинены 2-я стр. дивизия полковника А.С. Бакича, в составе 5-го и 6-го Сызранских, 7-го Хвалынского и 8-го Вольского стр. полков, Кузнецкий батальон, Сергиевская рота, Липовский добровольческий отряд, 2-й Сызранский кавалерийский (в дальнейшем – кав.) полк, полторы сотни 22го Оренбургского казачьего (в дальнейшем – каз.) полка, 2-я артиллерийская (в дальнейшем – арт.) бригада, 2-й арт. тяжелый дивизион, инженерная и 2-я железнодорожная роты, два броневых поезда и автоотряд. Всего же в составе группы было 2850 штыков, 450 сабель, 14 легких, 13 тяжелых орудий6. На Николаевском направлении, против 1-й Самарской дивизии, действовала группа чешского полковника Карела Воженелика: по одному батальону 1-го и 9-го Ч.-С. стр. полков и из состава Народной армии – 1-я стр. дивизия генерала Потапова (2-й и 3-й Самарские стр. полки, один эскадрон 1-го Самарского кав. полка, 2 сотни 20-го Оренбургского каз. полка и 2 сотни уральских казаков при поддержке 11 легких и 2 тяжелых орудий). Всего в группе –1500 штыков, 420 сабель и 13 орудий. С севера Самару прикрывал Ставропольский отряд, имевший своей задачей удерживать г. Ставрополь (ныне г. Тольятти) и закрыть движение флотилии красных вниз по Волге, ведя разведку по ее берегам и имея небольшую заставу на правом берегу реки в д. Климовке. На 20 сентября отряд состоял из двух рот 23-го Сенгилеевского стр. полка, двух сотен 20-го Оренбургского каз. полка, 2 легких орудий и Чешского конно-пешего отряда прапорщика Матея Плесского. Всего – 300 штыков, 150 сабель, 2 легких орудия. В Самаре в резерве оставались: один батальон 3-го Башкирского пехотного полка, две роты Бугурусланского стр. полка и три сотни 20-го Оренбургского каз. полка, а из чехов – штаб 1-й Ч.-С.Гуситской стр. дивизии и по одному батальону 4-го и 11-го Ч.-С. стр. полков. На ст. Иващеково находились 2 сотни 2-го Оренбургского каз. полка7. Речной боевой флот Комуча на Волге располагал 13 вооруженными пароходами. Всего же в этом районе, без учета резервов, белые имели 4650 штыков и 1020 сабель при 42 орудиях, 2 бронепоездах и 13 вооруженных пароходах8. До 28 сентября наступление Тухачевского развивалось с большим трудом: сопротивление группы Каппеля сковало войска Симбирской дивизии Гая, и лишь прибытие с севера Правобережной группы 5-й Красной армии позволило красным оттеснить своих противников к Мелекессу. На юге в те же дни полковник Махин разбил Вольскую дивизию красных в трехдневном бою под д. Ореховкой, подступил к Хвалынску, но затем был вынужден вновь отойти к Сызрани9. В этих боях Махин был ранен в шею, и ему пришлось уехать в Самару, передав командование отрядом своему заместителю штабс-капитану Касаткину, что, по свидетельству генерала П.П. Петрова (на тот момент – ГШ подполковника, начальника оперативного отдела Главного штаба Народной армии), «сильно ослабило группу»10. В последних числах сентября красные подошли к Сызрани вплотную. На левом берегу Волги 27 сентября 1-я Самарская дивизия красных заняла с. Николаевку на тракте Николаевск – Самара. В случае развития успеха это направление выводило ее к железной дороге Сызрань – Самара – единственной линии коммуникации белой Сызранской группы. Группа Воженелека оборонялась упорно, но все же вынуждена была шаг за шагом сдавать свои позиции11.Генерал Петров объясняет это нестойкостью частей 1-й стр. дивизии Народной армии: «На Николаевском направлении <…> начались неудачи, так как посланные для совместной работы с чехами новые Самарские формирования оказались не стойкими. <…> Пришлось снимать части 4-го чешского полка из Сызрани и обеспечивать тыл Сызранских войск»12. 1 октября подняли восстание рабочие расположенного на ст. Иващенково Сергиевского завода взрывчатых веществ. Чешские части, двинутые как со стороны Самары, так и от Сызрани, к утру 2 октября подавили его, а также разгромили посланный на помощь восставшим Интернациональный полк из дивизии Захарова. Но этот удар по тыловым коммуникациям заставил белых поспешить с эвакуацией Сызрани, которая была оставлена на другой день, 3 октября13. Первые числа октября ознаменовались переломом в настроении бойцов Народной армии и чешских легионеров: их боевой дух резко упал. Об этом, в частности, свидетельствует Н.Н. Голеевский14: «Красные стояли почти у всех дверей города. Сопротивляться им никто особенно не пытался. Все старались поскорей перебраться на Самарскую сторону Волги. В Батраках на железнодорожном мосту через Волгу творилось что-то невероятное. Бесконечной вереницей по нему шли эшелоны вперемежку с обозами воинских частей, беженскими повозками и батареями артиллерии белых. Все это плелось черепашьим шагом с надеждой поскорее куда-нибудь уйти от надвигавшегося красного ужаса. Большинство начальников растеряли свои части и почти все были предоставлены самим себе». В результате многие батареи Сызранской группы вынуждены были бросить орудия, а прикрывавший отступление башкирский батальон был отрезан от моста и уничтожен красными. Мост был взорван белыми утром 4 октября, причем, согласно генералу Петрову, он «был разрушен больше, чем полагалось по заданию, ибо на нем загорелся подвижной состав со снарядами»15. Благодаря взрыву этого моста белым удалось оторваться от основных сил Тухачевского: части Пензенской, Инзенской и Вольской дивизий за ними на другой берег не последовали. Теперь налевом берегу реки им противостояла с юга 1-я Самарская дивизия 4-й армии красных, а с севера – двигавшаяся на судах Волжской флотилии 2-я бригада Симбирской дивизии Гая. Тем временем в командовании Поволжского фронта белых произошли перемены. Вот что об этом пишет П.П. Петров16: «После оставления Симбирска, с прибытием в Самару 1-го чешского полка, начальник чешской дивизии генерал Чечек, обеспокоенный несогласиями своих частей с русскими в районе Бугульминской дороги и расстроенный вообще положением, выехал в район Бугульмы, передав временно командование дивизией и фронтом полковнику Швецу.В Самару он уже не вернулся, а встретил отходящие части уже в Кинеле. Полковник Швец горячо принимал к сердцу все, что делалось на фронте, и всю свою энергию вкладывал, чтобы возродить моральную силу чехов. Многое ему удавалось, но изменить положение он не мог». В течение двух дней, 4 и 5 октября, 2-я Сызранская дивизия Бакича, большая часть войск которой потеряла боеспособность, поспешно эвакуировалась вдоль железной дороги от Батраков на Самару. В то же время с юга к этой дороге упорно рвалась красная дивизия Захарова; попытка контрнаступления против нее группы Воженелика в долине р. Моча, у д. Воздвиженка и Каменный Брод, закончилась неудачей. Воженелику пришлось отойти к с. Дубовый Умет, а полки Захарова вечером 5 октября перерезали железную дорогу в районе ст. Майтуги и Безенчук. Последние эшелоны белых едва успели проскочить у них перед носом. В это время Швец лихорадочно осуществлял эвакуацию Самары и перегруппировку войск. В 15 ч 5 октября он отдал приказ, согласно которому в командование всеми русскими частями Самарско-Сызранского района надлежало вступить полковнику Махину, едва оправившемуся от ранения. Он должен был отделить боеспособные части от небоеспособных, причем с первыми занять позицию на ст. Липяги (перед Самарой), а последние оттянуть для переформирования за Самару на разъезд Безымянка. В то же время Воженелик должен был оборонять подступы к Самаре с юга, не допуская глубокого обхода врага и выхода его на железную дорогу за Самару. Потерявшие боеспособность чешские части следовало отводить на ст. Кинель (в 40 верстах к востоку от Самары)17. Махин решительно взялся за дело, однако упадок духа и разложение в частях оказалось столь велико, что о создании прочной обороны на подступах к городу не было и речи. Главным его делом стало организовать эвакуацию, протолкнуть за Смышляевку, к ст. Кинель огромную ленту поездов с имуществом и людьми и, наконец, обеспечить ее своевременный исход достаточно прочными заслонами с запада и с юга, которые смогли бы продержаться хотя бы двое суток. Положение было критическим: из группы Бакича боеспособных оставалась не более 500 человек, в конце концов и их пришлось убрать с фронта, оставив лишь роту Вольского стр. полка (из бывшего отряда самого Махина). Ставропольский отряд, который должен был защищать Самару с севера от войск Гая, поддался панике и поспешно отступил от берега Волги без соприкосновения с красными. Наконец, когда 7 октября Махин отдал приказ располагавшемуся в резерве 11му офицерскому батальону выступить на позицию, эта часть отказалась подчиниться и самовольно ушла в тыл18. Махину пришлось составить заслон из батальона Башкирского пехотного полка, роты Уфимского полка и эсеровской дружины защиты Учредительного Собрания при поддержке артиллерии и бронепоезда. Этот отряд занял позиции на окраине города, вдоль левого берега реки Самары. Мосты через реку (железнодорожный и шоссейный) были уничтожены. Штаб Махина перебрался на ст. Смышляевку, туда же оттягивались выводимые из боя чешские части отряда Воженелика19. Между тем, 6 октября Самарская дивизия красных двумя полками достигла ст. Липяги, еще один полк ее, наступая южнее, вошел в с. Дубовый Умет. Именно это последнее направление, – от д. Каменный Брод на с. Дубовый Умет – д Черноречье, – более всего беспокоило Махина. Оно выводило красных на южный берег р. Самары против ст. Смышляевка. Прикрытие переправ здесь было возложено на немногие оставшиеся боеспособными части 1-й стр. дивизии генерала Потапова и несколько сотен оренбургских и уральских казаков. Если бы Захаров выделил больше сил на это направление, он вполне мог бы перерезать здесь сплошную ленту эшелонов с эвакуируемым из Самары имуществом. К счастью, красное командование не помышляло об этом: обе красные группировки с севера и с юга рвались на Самару, чтобы как можно скорее отрапортовать в Москву о захвате столицы белого Поволжья.
Ответов - 2
Роман: Это подтверждает и генерал П.П. Петров, который на тот момент временно исполнял должность начальника штаба при полковнике Швеце20: «Будь наступление красных энергичнее, они, конечно, не дали бы уйти из Самары сравнительно благополучно громадной ленте эшелонов и заняли ее, по крайней мере, 5-го октября.Но действия Николаевской группы были весьма нерешительными, и красные вступили в Самару 7-го или 8-го октября. Серьезных боев за Самару у города не было. Было сильное опасение, что красные не торопятся потому, что будут стремиться отрезать эшелоны у Кинеля, но разведка не подтвердила этих опасений. В Кинеле был страшный затор, и 7-го и 8-го октября потребовалась громадная энергия чешского командования, чтобы отправить эшелоны частью на Уфу, частью на Оренбург, в зависимости от направления войск. В Кинеле 7-го октября было совершенно точно выяснено, что красные из Николаевского района двигались и двигаются на Самару без всякого заслона в сторону Кинеля (которого опасались). Будь в распоряжении командования хоть небольшая часть с деятельным начальником во главе, можно было бы еще раз нанести хороший удар наступавшим. Я пробовал подтолкнуть в этом направлении полковника Швеца, но тот только согласился, что это хорошо». Интересно отметить, что дата падения Самары разнится у двух противников: красные вступили в город во второй половине дня 7 октября21, в то время как белые, судя по документам, оставилиего лишь утром 8-го. На мой взгляд, расхождение это связано с тем, что красные, заняв окраину города, громко объявили о его освобождении, в то время как белые какое-то время сохраняли за собою район вокзала (или, как минимум, разъезда Безымянка на восточной окраине города) и смогли организовать отбытие последних поездов. Так, 8 октября Махин получил следующую записку от командира 1-го батальона 3-го Башкирского пех. полка: «Соображаясь с обстановкой, создавшейся в г. Самаре (пулеметная, ружейная, револьверная стрельба и метание ручных гранат), я как командующий отрядом отдал распоряжение, не ожидая Вашего приказания, выступить с отрядом на площадь, что находится против станции рядом с началом линии»22. Другая телеграмма утром того же дня известила командующего, что его собственный штабной поезд, а за ним и бронепоезд, ушли из города благополучно. Однако вечером в тот же день бронепоезд в Смышляевке был обстрелян красной артиллерией со стороны д. Черноречье, так что и эту станцию пришлось эвакуировать второпях, под огнем. При отходе от Безымянки к Смышляевке белый арьергард под командованием штабс-капитана Касаткина состоял из следующих отрядов: рота 8-го Вольского пех. полка – 60 человек, Липовскаярота – 40, Дружина защиты Учредительного Собрания – 120, Чехо-русский отряд – 80, конный отряд корнета Фортунатова – 120, бронепоезд – 64, команда связи – 20 (всего – 504 человека)23. От ст. Кинель железнодорожный путь расходится: одна ветка идет к северу на Уфу, а другая – к югу, на Оренбург. Соответственно, отходящие белые войска по этим направлениям распределялись следующим образом. На Уфу отходили все чешские части, Главный штаб и тыловые учреждения Народной армии, а также остатки 1-й стр. дивизии генерала Потапова. Махин возглавил группу войск, отходящую на Бузулук и далее на Оренбург. В нее вошли части 2-й стр. дивизии Бакича (включая и бывший собственный отряд Махина), дивизион уральских и отдельные сотни оренбургских казаков; в дальнейшем рассчитывали на прибытие подкреплений из Оренбурга. Генерал П.П. Петров считал, что дивизия Бакича «была слаба пехотой, но сильна артиллерией»24. Для обороны ст. Кинель Махин заново сформировал сильный арьергард под общим руководством командира 8-го Вольского стр. полка штабс-капитана Василенко, которому утром 9 октября отдалследующий приказ25: «Вам, с приданными частями: 1) Брыковский партизанский отряд, 2) Липовская рота, 3) остатки Николаевского отряда, 4) эскадрон корнета Фортунатова, 5) бронированный поезд, – надлежит прикрывать отход частей колонны войск, следующих на Бузулук по железной дороге, поддерживая самое тесное соприкосновение с противником и оказывая ему упорное сопротивление. При благоприятных условиях имейте в виду возможность дать противнику отпор с вводом резервов и в случае успеха возможность перехода в наступление частями колонны. Левее Вас по большой дороге следуют три сотни уральских казаков и сотня оренбуржцев, правее –19 Оренбургский казачий полк. Необходимо бороться с привычкой людей сидеть в вагонах. Надлежит на остановках выставлять сторожевое охранение, захватывая возможно более широкий фронт. Имейте в виду всю важность выигрыша времени для успокоения войск и сосредоточения резервов у Бузулука. Штаб мой находится на ст. Тростянка. Держите со штабом беспрерывную связь, обязательно обрезая провода в сторону противника. Необходимо основательно разрушить ж. д. путь, взрывая водосливные здания или причиняя им трудно поправимую порчу.Обязательно разрушайте телеграфные линии». Как и в предыдущие дни, Махина особо беспокоил его левый фланг – долина р. Самары, переправившись через которую, противник легко мог перерезать железную дорогу на Бузулук. Для освещения этого района был направлен Илекский (уральский) каз. дивизион есаула Кокарева, которому были временно подчинены одна сотня из 20-го Оренбургского каз. полка и Брыковский партизанский отряд. Перед Кокаревым была поставлена задача постоянно поддерживать связь как со штабом группы, так и с арьергардом, и ни в коем случае не допустить выхода красных в тыл арьергарда26. Красные преследовали вяло, так что ст. Кинель Вольский полк оставил лишь в середине дня 10 октября. Утром этого дня Василенко направил Махину следующее донесение27: «Я занимаю позицию на горе (вернее, маленькой возвышенности) восточнее Кинеля. Люди совершенно спокойны. Признаков паники нет, хотя нервное настроение – результат последних событий – чувствуется. Со мной отряд Фортунатова и броневик. Больше нет никого. Артиллерия в поддержку мне оставила связь, а сама предпочла выбрать место стоянки более спокойное. Большие неудобства позиции – отсутствие воды.Послал для связи разъезды в д. Бобровку и Тургеневку. Какой-то дурак всю связь попортил, провода попорчены, аппараты сняты. Есть ли надежда на содействие других частей, если я ввяжусь в бой. Я думаю, что не ошибусь, если буду рассчитывать только на себя? У меня нет ни крошки хлеба. Если можно, прикажите прислать». А несколько часов спустя последовало второе его донесение28: «Станцию Кинель эвакуировал начисто. Весь подвижной состав и даже испорченные паровозы отправил на Бугуруслан. Все аппараты телеграфные и телефонные убрал. Провода в Кинель порвал. Стрелки взорвал. Чешские эшелоны с комендантом ушли часов в 12 или даже 10. Я выехал с броневиком в 3 часа 10-го. Никаких эксцессов при эвакуации не было». В течение следующих девяти дней группа Махина медленно отступала вдоль железной дороги на Бузулук, последовательно оставляя ст. Тростянка, Грачевка и Богатое. С арьергардом группы полковника Швеца, находившимся на ст. Кротовка (ж..д. линии на Уфу), поддерживалась связь с помощью разъездов. Арьергард все так же составлял Вольский полк Василенко, подкрепленный 5-м Сызранским стр. полком и двумя батареями (4 орудия). Левее его отряд Кокарева отходил долиной р. Самары через д. Бобровка, Мочинская и Съезжее, оставаясь все время на одной линии с арьергардом. Красные, хоть и тревожили арьергард своими атаками, но большого упорства не проявляли и серьезных попыток обхода не делали. Тем временем штаб 2-й стр. дивизии Бакича расположился в Бузулуке, последнему Махин поручил привести в порядок свой тыл. В первую очередь надо было перестроить общую колонну воинских эшелонов, которые покидали Кинель в большой спешке. Теперь было приказано выстроить их так, чтобы эшелоны боевых частей располагались до Бузулука, довольствующие учреждения – в Бузулуке, а тыловые учреждения и склады – между Бузулуком и ст. Тоцкая. По всем станциям были назначены военные коменданты. Но главным делом Бакича являлось, несомненно, приведение в боеспособное состояние частей его дивизии. 12 октября Махин отдал ему следующее распоряжение: «Вам надлежит в срочном порядке произвести переформирование соответствующих полков Вашей дивизии в однобатальонный состав, согласно Вашего доклада по аппарату, обозы и нестроевые команды сократить сообразно новому составу частей. Добровольческие части, прибывшие с правого и левого берегов Волги, а именно Николаевский отряд,Васильевскую дружину, Липовскую дружину и Брыковский партизанский отряд, включаю в состав Вашей дивизии. Части эти рекомендую распределить между Вольским и Хвалынским полками, включить их в полки как роты. В случае необходимости переформировываемые части Вы можете притягивать в Бузулук, при условии, чтобы в арриергарде оставались бы части, соответствующие нынешнему составу арриергарда (Вольский и 5 стрелковый полки и 4 орудия 3-й и 6-й батарей). Формирование должно быть закончено к 16 октября. О ходе формирования ежедневно к 21 часу сообщать штабу группы»29. Махин также распорядился о включении в состав дивизии формирующегося в Бузулуке 11-го Бузулукского стр. полка. Однако быстро выяснилось, что полк, несмотря на то, что он формировался в течение нескольких месяцев, до сих пор не боеспособен и выступить на фронт не может, так как не имеет обоза. Что же касается полков 2-й стр. дивизии, то они сильно пострадали из-за дезертирства мобилизованных30 и нуждались в пополнении. Списочный состав группы Махина в эти дни позволяет уточнить телеграмма Махину от атамана А.И. Дутова от 11 октября31: «Во исполнение Директивы Верховного Главнокомандующего от 9 октября № 45 объединяю действия частей в Бузулукском направлении в руках полковника Махина. Состав группы: 2-я стрелковая дивизия, 1-я бригада Оренбургской казачьей сводной дивизии (19 и 20 Оренбургские казачьи конные полка), батальон 2-го Башкирского пехотного полка и дивизион Уральского казачьего полка. Бузулукской группе приказываю прикрывать линию железной дороги Кинель – Бузулук, всемерно стараясь задерживать продвижение противника в юго-восточном направлении. 2-я бригада Оренбургской дивизии (24 и 25 Оренбургские казачьи конные полки в Тоцком) и 11 Бузулукский стрелковый полк (в Бузулуке) составляют Ваш резерв». Сложно сказать, как развивались бы в дальнейшем боевые действия, если бы столь решительный и инициативный начальник как Махин остался бы во главе войск своей группы. Но 19 октябряэтому положила конец очередная реорганизация войск бывшей Народной армии. В соответствии с новыми приказами группа Махина вошла в состав Юго-Западной армии генерала А.И. Дутова (до этого, с 9 октября, она находилась у него лишь в оперативном подчинении). Немедленно последовал приказ войскам Юго-Западной армии за № 3 от 19 октября 1918 г., согласно которому полковник Махин был назначен командующим Оренбургской казачьей пластунской дивизией и одновременно командующим Ташкентской группой войск. Соответственно, Бузулукскую группу принял у него полковник Бакич32. Это была явная и несправедливая опала: Оренбургскую каз. пластунскую дивизию, как и остальные части, назначенные в состав Ташкентской группы, еще только предстояло сформировать. Пока что под командованием Махина оставался лишь его личный штаб. С ним Федор Евдокимович был переброшен на новое, совершенно неизвестное ему, к тому же, в силу сложившихся обстоятельств, – явно второстепенное направление. А его собственные части, с которыми он творил чудеса под Хвалынском и Вольском, достались Бакичу. Думаю, что здесь сыграли свою роль как интриги последнего, так и репутация «левого» и «социалиста», прочнозакрепившаяся к этому времени за Махиным. Возможно также, Дутов увидел в Махине опасного соперника, испугавшись, что тот вскоре сможет занять его место во главе Юго-Западной (впоследствии Оренбургской) армии. Не имея никаких оснований отрицать явное (и отмеченное многими современниками) сочувствие Махина летом 1918 г. к партии социалистов-революционеров, рискну все же высказать свое собственное мнение: по-моему, в этот период его поведение как военачальника, командира отряда или группы войск на фронте, не сильно отличалось от поведения В.О. Каппеля, П.П. Петрова или А.П. Перхурова. Вынужденные сотрудничать с эсерами, они доверяли лучшим представителям этой партии и сохраняли лояльность к их власти в целом во имя общей борьбы с большевиками. Это не помешало им в дальнейшем стать признанными героями Белого движения. Так что очень вероятно, что именно обида на Дутова и вынужденная оторванность от боевой работы на фронте окончательно толкнули Махина в объятия эсеров. А это, в свою очередь, привело его к участию в заговоре против того же Дутова совместно с лидером башкирских националистов Валидовым в декабре 1918 г., к фактической высылке его Колчаком из Сибири, к его партийной деятельности в эмиграции, вызвавшей резкое отторжение и возмущение у бывших товарищей по оружию, а в конечном итоге – к посту военного советника при коммунистическом лидере Югославии Иосипе Броз Тито в годы Второй мировой войны.
Роман: 1 РГВА. Ф. 39551. Оп. 1. Д. 7. 2 Слово «выступ» здесь взято в кавычки, поскольку в реальности на тот момент сплошной линии фронта не было, и можно говорить лишь об отдельных направлениях, на которых действовали группы войск белых и красных, а разрывы между ними лишь наблюдались патрулями. Однако со стратегической точки зрения об этом районе можно говорить именно как о выступе фронта, со всею его потенциальной уязвимостью. 3 Иванов В.М. Маршал М.Н. Тухачевский. М., 1990. С. 79–80. Вместе с тем, согласно Хрулеву, красные имели 20 000 штыков, 1000 сабель, 140 орудий, 400 пулеметов и 10 вооруженных пароходов. (Хрулев В.В. Чехословацкий мятеж и его ликвидация. М., 1940. С. 80.) 4 Кутяков И.В. С Чапаевым по Уральским степям. Борьба с уральской и чехословацкой контрреволюцией. М.; Л., 1928. С. 118–119. 5 Боевой состав Народной армии к 12 ч дня 20 сентября 1918 г. (по сводкам Сибирской армии) // РГВА. Ф. 39617. Оп. 1. Д. 166. Л. 71–73. 6 В составе дивизии Бакича подсчитан также и отряд полковника Махина, состоявший из 7-го Хвалынского и 8-го Вольского стр. полков с некоторыми частями усиления. 7 Общее число штыков и сабель, находящихся в резерве, в документе не указано. 8 Интересно сравнить эти данные с теми, которые приводит по белым Хрулев: 6480 штыков, 3300 сабель, 25–35 орудий, 100–150 пулеметов, 8–12 вооруженных пароходов. (Хрулев В.В. Указ. соч. С. 80.) Разночтение, как видим, очень значительное, причем если по числу штыков (с учетом резервов) цифра Хрулева близка к истине, то число сабель противника красные преувеличили более, чем вдвое. 9 Голеевский Н.Н. Лето на Волге (1918 год) // 1918 год на Востоке России / Под ред. С.В. Волкова. М., 2003. С. 170–171. В сборнике автором воспоминаний назван А.П. Еленевский, однако при личной беседе с составителем сборника д-ром ист. наук С.В. Волковым было выяснено, что при публикации была допущена ошибка, и автором воспоминаний является Н.Н. Голеевский. 10 Петров П.П. От Волги до Тихого океана в рядах белых (1918–1922 гг.) Рига, 1930. С. 44. 11 Кутяков И.В. Указ. соч. С. 125–128. 12 Петров П.П. Указ. соч. С. 44–45. 13 Попов Ф. Г. 1918 год в Самарской губернии. Хроника событий. Куйбышев, 1972. С. 224–225; Кутяков И.В. Указ. соч. С. 128–129. По признанию Кутякова, Интернациональный полк оставил на поле боя «всю артиллерию и пулеметы и потерял три четверти людского состава». 14 Голеевский Н.Н. Указ. соч. С. 171–172. 15 Петров П.П. Указ. соч. С. 45–46. 16 Там же. С. 45. 17 РГВА. Ф. 39551. Оп. 1. Д. 7. Л. 1–5. 18 Там же. Л. 219 об. – 220. 19 Там же. Л. 214–216. 20 Петров П.П. Указ. соч. С. 46. 21 По рассказу Кутякова, его бригада была задержана на линии р. Самары, где до 5 ч вечера продолжалась артиллерийская дуэль. Затем белые отошли, а в городе послышалась ружейная стрельба. Это восстали рабочие, которые вскоре подогнали лодки к разрушенным мостам. С помощью этих лодок красные переправились через реку и вступили в город. (Кутяков И.В. Указ. соч. С. 131–132.) В то же время части дивизии Г.Д. Гая опаздывали и могли подойти к городу лишьвечером 8 октября. Тогда Гай лично вылетел на разведку на единственном имеющемся у него самолете. Увидев, что эшелоны белых уходят из города, он велел летчику посадить самолет на окраине, а сам в одиночку явился на почтамт, где, угрожая револьвером, приказал телеграфистам отправить телеграмму: «Всем, всем, всем! Я, Гай, нахожусь в Самаре. Да здравствует Советская власть!». Эта выходка сошла ему с рук, хотя главкому Каменеву пришлосьсрочно запрашивать Тухачевского, не является ли эта телеграмма изощренной провокацией со стороны белого командования (Корицкий Н.И. В дни войны и в дни мира // Маршал Тухачевский: Воспоминания друзей и соратников. М., 1965. С. 77). Таким образом, соревнование в красном лагере за право назваться «освободителями Самары» принимало порой откровенно анекдотические формы. 22 РГВА. Ф. 39551. Оп. 1. Д. 7. Л. 21–21 об. 23 Там же. Л. 340. 24 Петров П.П. Указ. соч. С. 46–47. 25 РГВА. Ф. 39551. Оп. 1. Д. 7. Л. 314–316. 8-й Вольский полк, который имел изначально крепкие кадры добровольцев и белоповстанцев, оказался значиительно менее подвержен общему упадку духа и оправился от него гораздо быстрее других частей 2-й дивизии. 26 Там же. Л. 323–324. 27 Там же. Л. 73–74. 28 Там же. Л. 72–72 об. 29 Там же. Л. 331–332. 30 Незадолго до начала боев за Сызрань полки Народной армии были пополнены за счет призыва нескольких возрастов. К сожалению, при первых же признаках неудач на фронте большая часть этого пополнения разбежалась. Особенно от этого пострадали 1-я и 2-я стр. дивизии (последняя потеряла дезертирами более 1000 человек), что в свою очередь отразилось на их боевом духе. 31 РГВА. Ф. 39551. Оп. 1. Д. 7. Л. 92–93 об. Верховным главнокомандующим на этот момент являлся генерал В.Г.Болдырев. 32 Там же. Л. 370-370 об. Война и оружие.Новые исследования и материалы.2014г.(ч.3)
полная версия страницы