Форум » Казачество » "Пораженцам не должно быть места": Каледин пробовал остановить Ленина, но лишился жизни » Ответить
"Пораженцам не должно быть места": Каледин пробовал остановить Ленина, но лишился жизни
Dobrovolec: https://tass.ru/obschestvo/12730229 "Пораженцам не должно быть места": Каледин пробовал остановить Ленина, но лишился жизни 160 лет назад на свет появился атаман Всевеликого войска Донского, прославившийся в Первую мировую, но упустивший свой шанс в войне с большевиками в 1918 году "Сумрачный атаман", "человек, который никогда не улыбается", генерал добросовестный, но без харизмы — так современники отзывались об Алексее Максимовиче Каледине, казачьем военачальнике, оказавшемся на исходе 1917 года среди тех, кто первым пробовал противиться Октябрьской революции силой. Возглавлявшееся им автономное правительство Дона предоставило укрытие будущим лидерам Белого движения — генералам Корнилову и Алексееву, вместе с которыми Каледин создал антикоммунистический триумвират. Отказ признать Ленина обошелся Дону дорого. Не справлявшиеся с немецким фронтом красные добились зато быстрых успехов на юге России, где Каледину, выступавшему за продолжение Первой мировой, не удалось сплотить вокруг себя казаков. Последние дни атамана окутаны мраком: современникам было объявлено, что он свел счеты с жизнью, но насильственная смерть современными историками не исключается - споры продолжаются до сих пор. Первая война генерала Сын и внук казачьих офицеров Алексей Каледин — один из тех, чью судьбу перевернула Первая мировая война. Банальные слова хорошо подходят для того, чтобы описать поворот жизненного сценария, настолько же резкий, насколько и драматический. В 1913 году 52-летний Каледин — генерал-лейтенант, известный добросовестной штабной работой, но не участвовавший в боевых действиях. В 1914 году — вместо рутинной службы в преддверии пенсии отправка на фронт во главе дивизии, затем корпуса и попадание в самый эпицентр разгоравшегося мирового кровопролития. Современники видели в Каледине одного из героев Первой мировой. Уже осенью 1914 года за боевые успехи в Галиции он получил Георгиевский орден четвертой степени и георгиевское оружие, в 1915-м — тот же орден третьей степени и закрепил за собой место в ближайшем окружении генерала Брусилова, в будущем верховного главнокомандующего. В кругу высших офицеров Каледин выделяется самообладанием и трудолюбием, но есть и пугающая черта. Донской казак — хмурый генерал, которому недостает харизмы. Это буквально опасно: в 1915 году, во власти подавлявших его мрачных мыслей, Каледин рискнул жизнью на фронте, вопреки требованиям боевой обстановки. Командование предпочло не заметить неувязку и похвалило генерала за мужество, но суицидальные позывы у него еще дадут о себе знать позже — во время противостояния с большевиками. 1916 год стал звездным в карьере Каледина. Возглавлявшаяся им 8-я армия проявила себя как ударная сила Брусиловского прорыва, позволившего отбросить австро-венгерские войска на расстояние 80–120 км. Первая большая победа русского оружия за многие месяцы, это наступление вполне могло бы получить название "калединского": именно его войска вошли в Луцк — главный из захваченных городов. Имя генерала Каледина приобретает всероссийскую известность, а перед ним самим открываются перспективы карьерного роста, правда, с самого начала отравленные завистью. Боевой начальник Каледина Брусилов оставит мемуары. В них заслуги подчиненного окажутся преуменьшены, а отзывы о нем недоброжелательны. Ревность командующих друг к другу (Брусилов в дальнейшем будет за красных, Каледин поможет белым) становится фактом. Донские зори Февральская революция в Петрограде означала превращение Каледина из военного в политическую фигуру. Это был переход, состоявшийся помимо воли генерала. По воспоминаниям современников, известие о перевороте в столице произвело гнетущее впечатление на руководство Юго-Западного фронта. Дело было не в том, что Каледин или Брусилов поддерживали монархию. Их, как и всех в России, изматывала затяжная война. Но взгляды на то, как завершить ее, разнились. Генералы верили в напряжение сил и победу над немцами благодаря исчерпанию теми своих ресурсов. В социалистических партиях, укрепившихся после переворота, искали другой выход — допускали срочные мирные переговоры или напрямую настаивали на них. Каледин смотрел на это глазами практика. Революция в его глазах была шагом назад от победы. Из-за неподготовленного расширения солдатских прав дисциплина в армии падала. А новые власти, критиковавшие прежние, невольно способствовали тому, что любая власть теряла свой авторитет. Сформировавшиеся на волне перемен Советы сосредотачивали в своих руках все больше полномочий. Направленный "демократизировать" армию комиссар Константин Оберучев (ранее такую фигуру нельзя было представить) оставил воспоминания о встрече с Калединым. Разговор прошел мирно. Чиновник посчитал, что генерал согласен благонамеренно принять новые порядки, но при этом чрезвычайно непопулярен в набиравшем силу революционном движении. Последовало тихое расставание: недавнего героя просто уволили, а нового назначения он не получил. Завершением карьеры это не стало. В жизнь Каледина стремительно входила политика. На Дону тоже поднималась волна перемен, но местное общественное мнение было гораздо консервативнее. Каледина приняли на родине как героя, а в июне 1917-го избрали атаманом Всевеликого войска Донского. Не имевший еще недавно политических амбиций генерал возглавил местные власти в критический момент, когда многое стало зависеть от региональных центров силы. Избрание Каледина совпало с объявлением широкой автономии Украиной, и тогда же к поискам независимости обратилась Финляндия. Территориальная целостность России зависела от реакции Петрограда на сепаратизм. Каледин прибыл с Дона, чтобы высказаться по этому поводу на государственном совещании в Москве. "Пораженцев в правительстве не должно быть, Россия должна быть единой, всяким сепаратным стремлениям должен быть поставлен предел в самом зародыше", — провозгласил он. Единая и неделимая В фигуру общероссийского значения Алексей Каледин мог превратиться уже в августе 1917 года. Верховный главнокомандующий генерал Корнилов, арестованный по обвинению в подготовке переворота, назвал имя Каледина среди тех, кого считал подходящими кандидатами в военные диктаторы. Едва ли амбициозный военачальник мог бы поступиться собственными притязаниями на эту роль, но если бы корниловское выступление не захлебнулось, Каледин был бы среди первых, к кому новые власти должны были бы обратиться за поддержкой. Неподготовленное выдвижение корниловцев (оно закончилось трагически: самоубийством возглавлявшего его генерала Крымова) качнуло общественное мнение влево. В столице стали укрепляться большевики. Сторонник Ленина, но отошедший от политики Леонид Красин сетовал в своих дневниках тех дней насчет "поднимающейся новой погромной волны". Остановить ее было некому: разгром корниловцев дезориентировал правых. Позже выяснилось, что проблема глубже. В революцию 1905 года восстановление порядка брали на себя казаки. Но дискредитация центральной власти подействовала на них расхолаживающе. Бывшее привилегированное сословие Российской империи сделалось нерешительным, боясь закрепить за собой репутацию худших врагов революции. Политические расчеты усугублялись моральным давлением. Казаков подозревали в стремлении восстановить все худшие стороны прежнего строя, и, вынужденные отбиваться от обвинений, эти вооруженные люди все чаще выбирали бездействие. Когда требовалось поступать смело и решительно, ни воли, ни убежденности в своей правоте у казаков не оказалось. Последний наказ атамана Для Алексея Каледина это стало болезненным ударом. Ему было известно, что в феврале 1917 года небезупречные действия казаков (они перестали координировать свои передвижения с полицией и даже в стычке убили пристава) в критический момент способствовали победе революционеров. В ноябре того же года, как оказалось, на казаков снова нельзя положиться. 25 октября большевики захватили Петроград, спустя несколько дней премьер Керенский и генерал Краснов попробовали вернуть столицу, опираясь на казачьи части, но потерпели поражение. Законный глава правительства спасся бегством и ушел в подполье, а Краснова казаки выдали большевикам. Перемены затронули и юг России. Воспользовавшись неразберихой, из тюрьмы бежал генерал Корнилов и вместе с бывшим верховным главнокомандующим Алексеевым отправился на Дон. Каледин объявил о непризнании Октябрьского переворота и принял у себя беглецов, но, даже соединив силы вместе, генералы столкнулись с трудностями в комплектовании войск, в том числе казачьих. Это позже продразверстка — отбор продовольствия у крестьян силой — и унизительный Брестский мир оттолкнули от большевиков часть общественного мнения России. В декабре 1917-го и в январе 1918-го на новые власти смотрели иначе — от них ожидали выхода из Первой мировой. Каледин (его фразу про пораженцев все помнили), Корнилов и Алексеев считались партией войны и несли на себе всю тяжесть ее непопулярности. Склонность генерала Каледина к уходу в себя ярче всего проявилась в эти последние для него недели. Надолго оставаться в кабинете военачальника в атаманском дворце в Новочеркасске (сегодня там располагается музей) не рисковали даже верные адъютанты. Будущий военачальник Гражданской Антон Деникин описал свою встречу с Калединым так: "[он] сидел в своем кабинете один, как будто придавленный неизбежным горем, осунувшийся, с бесконечно усталыми глазами". Генерал Богаевский увидел атамана Всевеликого войска Донского в ничуть не лучшем настроении: "Алексей Максимович принял меня приветливо, со своим обычным сумрачным, без улыбки, видом. Он произвел на меня впечатление бесконечно уставшего, угнетенного духом человека. Грустные глаза редко поглядывали на собеседника". Алексей Каледин в Новочеркасске, 1918 год © Public Domain/Wikimedia Commons 29 января (11 февраля) 1918 года в кабинете Каледина раздался выстрел. Перед смертью атаман успел привести в порядок свои дела. Властные полномочия он передал городскому самоуправлению, дав согласие на его переговоры с наступавшими большевиками. Противников советской власти (самый храбрый из них Чернецов погиб незадолго до этого, что подействовало на Каледина крайне угнетающе) призвал поступать в согласии со своей совестью. Последние записанные слова Каледина звучали обреченно: "Объявляю, что каждый партизан, каждый отдельный партизанский отряд может считать себя свободным и может поступать с собой по своему усмотрению… Я открываю фронт с единственной целью — не подвергать город всем ужасам гражданской войны". Не для всех это было приемлемо — и не все верили, что гражданской войны удастся избежать капитуляцией. Корнилов и его люди приняли решение отступить на Кубань. Каледин же, запершись в своем кабинете, предпочел свести счеты с жизнью. Или в воцарившейся суматохе все-таки был убит — на этом настаивает современный историк Вячеслав Родионов в книге "Тихий Дон атамана Каледина". Впрочем, неопровержимых доказательств эта версия не содержит. Игорь Гашков
Ответов - 1
Dobrovolec: Памяти одиного рыцаря вольного Дона. Ровно 160 лет назад, 24-го октября 1861-го года родился прославленный русский генерал и выдающийся казачий атаман Алексей Максимович Каледин - человек, который по масштабу своей личности был достоин титула Верховного правителя России, но жертвуя собой, принял полномочия Войскового атамана Всевеликого Войска Донского и оставшись до конца верен родному Дону, погиб в одинокой борьбе с большевизмом. Алексей Максимович был потомственным казаком станицы станицы Усть-Хоперской, где родился еще его прадед Максим Дмитриевич Каледин. Дедушка нашего героя, майор Василий Максимович Каледин являлся соратником легендарного донского атамана Матвея Ивановича Платова и героем наполеоновских войн, во время Заграничного похода он потерял ногу и вернулся в 1815-м году в родной дом, где воспитал пятерых детей. Отец будущего казачьего атамана, Максим Васильевич Каледин дослужился до чина войскового старшины, он отдал многие годы своей жизни ратным подвигам, прославился во время обороны Севастополя и позже вышел в отставку. Помимо среднего сына Алексея у него были сыновья Василий и Мелентий, а также дочери Анна и Александра. Алексей Максимович вначале поступил в Усть-Медведицкую классическую гимназию, но затем перешел в Михайловскую Воронежскую военную гимназию, которую окончил в 1879-м году и отправился в столицу для получения дальнейшего образования. В Санкт-Петербурге будущий атаман пошел по стопам старшего брата и был зачислен во 2-е военное Константиновское училище, шефом которого был Великий Князь Михаил Николаевич. Однако проучившись некоторое время, юнкер Каледин перешел в Михайловское артиллерийское училище, таким образом он совместил обучение сразу в сфере двух родов войск и получил право ношения знаков обоих училищ, что в те времена было большой редкостью. В 1882-м году Алексей Максимович успешно завершил обучение и получил право на выбор своего дальнейшего места службы, но вместо гвардии решил отправиться в далекую Читу, где был зачислен во 2-ю Конно-артиллерийскую батарею Забайкальского казачьего войска. На своей первой офицерской должности сотник Каледин находился в течении четырех лет, после чего в 1886-м году он сдал вступительные экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба и еще во время учебы (10-го апреля 1889-го года) был произведен в казачий чин подъесаула. Молодой офицер Каледин произвел большое впечатление на преподавателей, в его ответах был видел большой воинский талант и одновременно с окончанием Академии Генштаба он был произведен 26-го ноября того же 1889-го года уже в общеармейский чин штабс-капитана с назначением старшим адъютантом штаба 6-й пехотной дивизии. На первой штабной должности Алексей Максимович провел более двух лет и получил прекрасный опыт штабной работы. За успешное выполнение своих обязанностей 21-го апреля 1891-го года он получил чин капитана, а 27-го апреля 1891-го года стал обер-офицером для поручений при штабе 5-го армейского корпуса. Впрочем, в те времена каждый офицер должен был уметь самостоятельно командовать воинским подразделением и 11-го ноября 1891-го года капитан Каледин приступил к цензовому командованию эскадроном 17-го драгунского Волынского полка, которое было успешно пройдено и завершено 17-го ноября следующего 1892-го года. После возвращения со строевой должности Алексей Максимович 12-го октября 1892-го года стал помощником старшего адъютанта штаба Варшавского Военного Округа и только 14-го июля 1895-го года вернулся на родной Дон, где был назначен старшим адъютантом войскового штаба войска Донского. Его огромный опыт действительно нелегкого труда в штабах различной величины оказался весьма востребован в Новочеркасске, где были нужны грамотные специалисты и при всем избытке строевых офицеров чувствовалась необходимость в талантливых генштабистах. На Дон Алексей Максимович вернулся не один, а с красавицей-невестой Марией Гранжан, которая была француженкой Швейцарского кантона и без сомнений последовала за будущим мужем из самой Варшавы. Обвенчались молодые уже в Новочеркасске, где начали обустраивать свою семейную жизнь. Мария приняла православие и стала Марией Петровной, она всей душою полюбила Россию и ничем не отличалась от других казачек. К сожалению, их единственный сын утонул в возрасте 11-12 лет, но стоит отметить то, что это не разрушило их трогательно теплые отношения, которые сохранялись до рокового выстрела в Атаманском дворце. В войсковом штабе Каледин провел долгие пять лет, за это время он был произведен 6-го декабря 1895-го года в чин подполковника, а затем ровно через четыре года стал полковником. В апреле 1900-го года семье Калединых вновь пришлось оставить Новочеркасск и оправиться к новому месту службы, на этот раз Алексей Максимович стал штаб-офицером при управлении 64-й пехотной резервной бригады и занимал эту должность до 25-го июня 1903-го года. При этом уже через 10 дней после назначения на эту должность, 14-го апреля он был прикомандирован к 23-му драгунскому Вознесенскому полку, где находился в течении ровно шести месяцев. Как вы понимаете, военная служба бросала кадрового офицера Каледина из одного места службы в другое и после трех лет отсутствия он вернулся в Новочеркасск с назначением на должность директора Новочеркасского казачьего юнкерского училища от 25-го июня 1903-го года. На этот раз пребывания на Дону затянулось на два года дольше, Алексей Максимович успешно справлялся с важными обязанностями подготовки для Донского Казачьего Войска новых офицерских кадров. Многие его подопечные в будущем стали символами славы Дона-батюшки, как говорили сами казаки. После трехлетнего периода управления юнкерским училищем, 26-го августа 1906-го года полковник Каледин был назначен помощником начальника войскового штаба войска Донского, а уже 22-го апреля 1907-го года получил своей первый генеральский чин с припиской "за отличие". К сожалению, данный период военной службы был омрачен для Калединых ужасной семейной трагедией. Как уже отмечал выше, их сын утонул в казачьей реке Тузлов и это делало невыносимым дальнейшее пребывания в этих местах. Таким образом перевод Алексея Максимовича на должность командира 2-й бригады 11-й кавалерийской дивизии от 2-го июня 1910-го года оказался весьма кстати. Это был его первый опыт командования столь крупной частью, с которым генерал справился на все сто процентов и больше на штабную работу не возвращался вплоть до избрания атаманом. Назначением Каледина 9-го декабря 1912-го года на должность командира 12-й кавалерийской дивизией стало последним для него в мирный период жизни. Следующий год стал для Российской Империи особенным, весь народ отмечал 300-летия монаршей династии Романовых, а страна достигла пика своего развития, но за всем этим благополучием уже были видны сверкающие штыки и сабли, а также куда более чудовищное оружие. 14-го апреля 1913-го года Алексей Максимович был произведен в чин генерал-лейтенанта, его военная карьера близилась к максимальному взлету и он уже входил в когорту самых важных генералов Русской Императорской армии. Он еще мог прослужить немало лет и затем выйти на заслуженную пенсию для того, чтобы остаток своих лет провести в мирном уединении со своей любимой Ма, как он называл супругу Марию Петровну. Однако грянула Первая Мировая война, которая перевернула все с ног на голову и уничтожила не только целые семьи, но и прежнюю Европу. Начало боевых действия застало Каледина в Киевском военном округе, в состав которого входила его дивизия и с первых дней Великой войны он оказался в эпицентре огня. Его дивизия наступала в направлении Карпатских гор, а сам генерал не просто отправлял подчиненных в бой, а лично водил их в атаки. Конечно, в той войне не было слабых врагов и помимо наступательных действия приходилось обороняться. Так в бою у деревни Руда 17-го августа дивизия Алексея Максимовича весь день отражала атаки прекрасно обученной венгерской пехоты, а сам генерал в критический момент завил, что готов умереть вместе со всеми, но не отступит. Подчиненные знали, что он никогда не бросается громкими словами и этот раз тоже не был исключением, да и пребывание в полный рост под огнем говорило само за себя. За этот подвиг Алексей Максимович получил в октябре того же года орден Святого Георгия 4-й степени. Каледин делал практически невозможное и помимо этого многократно сыграл важную для фронта роль, находясь в сравнительно небольшой должности командира дивизии. Во время взятия Львова он получил целый ряд невыполнимых приказов, в том числе смог 27-го августа провести под огнем противника кавалерию через горы и затем 29-го августа нанес неприятелю сокрушительный удар. В горах было невозможно было развернуться в кавалерийскую лаву и дивизия несла большие потери, но командующий лично постоянно находился среди вихря свинца и только благодаря своему примеру смог сохранить успешно выполнить задачу. После завершения Львовской операции Алексей Максимович был награжден Георгиевским оружием, при этом сам он за это время заслужил гораздо большего, но всякий раз его награды оказывались на кителе вышестоящих генералов вроде Цурикова. Каледин ценил жизнь людей больше чем ордена и генеральские звезды, он смело вступал в диспуты с начальством, если оно своими действиями ставило под удар войска. Так генерал Деникин вспоминал, что в октябре 1914-го года будущий атаман прервал наступление своей дивизии и пришел на помощь соседним частям, которые находились под угрозой прорыва со стороны противника. Таким образом он нарушил приказ Брусилова, но при этом спас людей от гибели. В октябре 1914-го года Каледин едва не оказался в полном окружении, но совершил хладнокровный маневр и разметав противника, двинулся дальше. Уже во время январских боев 1915-го года его дивизии вновь пришлось обороняться, от этого зависело положении практически на всей линии фронта и оно было спасено. Алексей Максимович получил во временное командование еще две дивизии, он не любил громких слов и не отличался особенным красноречием, но считал это на войне излишним, а вот пренебрежение к страху смерти использовал в качестве наилучшего способа внушения спокойствия в сердца подчиненных. В середине февраля 1915-го года генерал-лейтенант Каледин был тяжело ранен в ногу и провел в госпитале несолько месяцев. В июне он получил назначение на должность командира 41-го армейского корпуса, но фактически им не командовал и после возвращения на фронт принял уже 12-й армейский корпус. До этого момента он успел заслужить орден Святой Анны 1-й степени с мечами, орден Белого Орла и орден Святого Владимира 2-й степени с мечами. Алексей Максимович с равным успехом командовал как кавалерийской частью, так и пехотным соединением, а за успешное сражение под Калушем заслужил 12-го сентября того же года орден Святого Георгия 3-й степени. Уже в марте 1916-го года Каледин получил назначение на должностью командующего 8-й армией, ставшее для него последним в Русской Императорской армии. Летом того же года он подготовил и реализовал прорыв знаменитый Луцкий прорыв, ставший возможным лишь благодаря его блестящим действиям. Агентура неприятеля была максимально нейтрализована, а 4-го июня начался ураганный артиллерийский обстрел, который уничтожил всю переднюю линию обороны австро-венгерской армии и заставил врага откатиться на более глубокую позицию. Только 6-го июня русские войска перешли в атаку, к тому моменту моральный дух неприятеля уже был сломлен и началось форменное избиение. 8-я армия Каледина шла несокрушимым ураганом, она сметала на своем пути любое сопротивление и брала огромные трофеи. Уже в первый день наступления было захвачено более десяти тысяч пленных, а впереди было более трех месяцев неудержимого порыва. За это время фронт продвинулся вперед на 120 километров (и них более 70-и километров Каледин прошел всего за 9 дней), были заняты Волынь, Буковина и часть Галиции, такого успеха за время Первой Мировой войны у русских войск в предыдущих и последующих боях не было. Действия Алексея Максимовича практически лишили Австро-Венгрию боеспособное армии и еще больше отразились на ее моральном духе, это был настоящий триумф. Однако не смотря на неисчислимые заслуги Каледина, он так и не получил орден Святого Георгия 2-й степени, он вообще остался не награжден за эту операцию, если не считать производства в чине генерал от кавалерии, которое состоялось 7-го июля и явно было недостаточным способом отличия за совершенные им подвиги. Впрочем, личная неприязнь Брусилова к Алексею Максимовичу с лихвой объясняет то, что он больше не фигурировал в наградных списках до фактического изгнания из армии. Любопытно, что действия армии Каледина даже в советские времена служили примером для будущих командиров, их подробно изучали, но имя самого генерала не упоминали. Не нашлось места в советской "истории" и остальным выдающимся участникам прорыва вроде будущих колчаковских генералов Ханжина и Сахарова, а сама операция была прозвана Брусиловской, как ее никогда в России до этого не называли. Это было обосновано тем, что Брусилов стал единственным кто пошел служить к большевикам, а все остальные были оклеветаны за свою верность и непримиримость к шайке, захватившей страну в ноябре 1917-го года. После февральского переворота генерал от кавалерии Алексей Максимович Каледин уже в мае был отправлен в отставку, его обвинили в том, что " он потерял сердце и не понимал дух времени". Парадокс заключается в том, что он как раз все прекрасно понимал в отличии от своих обвинителей, которые были слепы. На момент отставки Каледин имел двенадцать боевых наград и он был трижды георгиевским кавалером (ордена Святого Георгия 4-й и 3-й степени, а также Георгиевское оружие). Убеленный сединами военачальник являлся самым опытным казачьим генералом и одним из наиболее авторитетных стране. Весной 1917-го года Алексей Максимович прибыл на Дон, официально он был отправлен для лечения старых ран, но всем было понятно, что это за "лечение". Казаки быстро решили, что именно такой полководец им нужен на должность Войскового атамана и обратились к Каледину. Тот не сразу согласился, он понимал суть происходящего и знал, что обрекает себя на тяжкий крест, но умыть руки не мог и принял свою участь. 18-го июня 1917-го года Алексей Максимович был официально избран Войсковым атаманом Всевеликого Войска Донского и принес торжественную присягу. Каледин стал первым за 200 лет свободно и всенародно избранным атаманом, но при фактически неограниченных полномочиях был на самом деле фактически бессилен что-то сделать на пути Дона к гибели. Он понимал, что позиции Временно правительства не имею под собой твердого основания. В августе Керенский предал Корнилова, объявил Каледина и Дутова вне закона, но не имея сил для расправы над неугодными атаманами, слишком уж жалко начал оправдываться. Выступая в Москве, Каледин прямо говорил о том, что ничего ожидать от такой власти нельзя и как же он был прав. Впереди Россию ждала ее гибель. Уже в день большевицкого переворота атаман Каледин первым заявил о преступном захвате власти и неподчинении Дона большевикам. Он стал злейшим врагом так называемой новой власти и боролся с ней до конца. К сожалению, казаки еще не понимали всего, что их ждет и в большинстве самоустранились, не поддержав атамана. Как ту не вспомнить, что клятва была односторонней, казаки ничего своему новоизбранному атаману на обещали, с легкостью пригласили, с легкостью и отреклись. Он же все предвидел и произнес еще тогда пророческие слова: "…Я пришёл на Дон с чистым именем воина, а уйду, быть может, с проклятиями". Впрочем, Каледин не был из тех, кто готов сдаться на милость победителя. Он лично езди по станицам и разъяснял, что несут в себе большевики. Однако на защиту родного Дона поднялись лишь единицы - офицеры, юнкера, кадеты, студенты и семинаристы, а фронтовики в основном оставались в стороне до того момента, как сами почувствовали на своей еще упитанной в годы "старого режима" шкуре суть большевизма. Когда в декабре красные вторглись в пределы Всевеликого Войска Донского и захватили Ростов, Алексей Максимович лично возглавил освобождение города. Он шел впереди цепей добровольцев и первым бросился на врага. После завершения боя ростовчане устроили ему овацию, но он пресек торжественные возгласы, заявив: "Не счастливым победителем я въехал в ваш город, была пролита кровь и радоваться тут не чему". В последующие два месяца шла отчаянная борьба, горсть казаков-партизан и офицеры Алексеева/Корнилова обороняли Донскую землю, но силы были слишком не равны. После гибели полковника Василия Михайловича Чернецова из под ног атамана ушла последняя опора. Узнав о том, что Добровольческая армия генерала Корнилова уходит, Алексей Максимович решил 11-го февраля оставить свой пост и вместе с казаками идти в степи. Он заявил, что сил для дальнейшей защиты столицы нет, на новочеркасском фронте было всего 147 человек. "Я долго и мучительно думал и решил, что мне надо уйти" - , сказал атаман. Он предложил правительству последовать его примеру и дал присутствующим слово. Возникло бурное обсуждение, но Алексей Максимович поднял руку и устало прервал поток предложений: "Короче говорите, господа, ведь от болтовни Россия погибла". В перерыве заседания он направился в свой кабинет отдохнуть и был застрелен. В тот момент стрелки часов показывали 14 часов 30 минут. На протяжении десятилетий скрывалась правда о смерти атамана. Говорили, что он покончил с собой и, как то забывали про три предыдущих покушения, про то, как Голубов неимоверным образом узнав карту его маршрута, преследовал атамана еще в его поездке по казачьим станицам, про странные переговоры от имени Каледина с генералом Корнилов с целью объявления атамана вне закона и многие другие факты. Да, в своей последней речи атаман говорил про уход, но имел в виду оставление своего поста, который с самого начал связывал его по рукам и ногам. Он уходил для того, чтобы продолжить борьбу уже в новом статусе, он был боевым генералом и хотел вести людей, находясь в первой цепи, а не чувствовать себя беспомощной декорацией в атаманском кабинете и выслушивать безвольных людей с красочной фантазией. Смерть атамана на некоторое время оживила Дон, стала набатом к борьбе, но казаки уже были обречены на то, чтобы пройти все ужасы большевизма и только тогда понять его суть. Уже при атамане Краснове именем Каледина были названы город, бронепоезд и многое другое. Ему посвящали стихи и песни, а в изгнании его имя носили казачьи станицы и хутора. В наше время, на старом кладбище Новочеркасска сохранился старинный Свято-Дмитриевский храм, на стене которого располагается мемориальная табличка, посвященная атаману Каледину. Сам Алексей Максимович был похоронен недалеко от храма и долгие десятилетия считалось, что его могила была уничтожена большевиками, но как мне удалось выяснить, было двое похорон. Первые похороны проходили в торжественной обстановке, но гроб был пуст. Второе прощание состоялось под покровом темноты, а за простым оцинкованным гробом шли только самые доверенные лица, в том числе супруга атамана, которая всего на год пережила мужа и близкий соратник войсковой старшина Волошинов, зверски замученный красными после их прихода. Позже в рамках варварской компании по уничтожению могил национальных героев казачьего народа большевики вскрыли могилу атамана Каледина, но обнаружили, что она пуста, о чем свидетельствует доклад чекистов в Москву. Все доказывает то, что красные так и не смогли обнаружить останки атамана. Уже в наше время могила была обнаружена, в данный момент она находится по асфальтом и ведутся разговоры о перезахоронении Алексея Максимовича. Однако уже прошло столетие убийства атамана, а никакое перезахоронение не состоялось. Нынешние потомки красных палачей вовсе не спешат признавать и раскаиваться за преступления своих дедов, наоборот в отличии от потомков тех же нацистов они своих предков оправдывают и всячески скрывают правду о их жертвах. Старинное казачье кладбище в Новочеркасске, где нашли свой последний приют атаман Каледин, его верный полковник Чернецов и многие другие великие люди, находится в ужасающем состоянии, памятники рушатся или целенаправленно уничтожаются. Я лично видел дореволюционное могильное надгробие, которое сброшено и валяется на дороге и это не возмущает никого, даже настоятеля храма, который стоит в нескольких метрах от такого кощунства. Тем не менее, сегодня все же хочется говорить не о подлости наших современников, а о геройстве Алексея Максимовича Каледина, имя которого будет жить вечно в нашей памяти и наших сердцах, как бы не старались его замолчать, оклеветать и предавать забвению. Сегодня состоится вечер памяти 160-летия Алексея Максимовича, которое состоится в рамках моего культурно-исторического проекта "Забытая Россия", руководителем которого я являюсь. Царствие небесное и вечная память Алексею Максимовичу Каледину и всем героям антибольшевицкого сопротивления! Денис Романов.
полная версия страницы